Дарья Попова: Мой первый курс – Елена Захарова, Екатерина Гусева, Даниил Страхов прекрасно реализовались в профессии

Дарья Попова родилась 28 апреля 1974 года в Москве. Театральный режиссер-постановщик. Окончила балетмейстерское отделение Московского Академического хореографического училища и Московской Государственной Академии хореографии. Является лауреатом Санкт-Петербургского, Московского и Македонского театральных фестивалей, ставила спектакли в России и Болгарии. В октябре 2020 года спектакль “Королева” открыл VI международный театральный фестиваль в Махачкале.

 – Я прочитала все ваши интервью, и у меня сложилось впечатление о вас, как о человеке с классическим советским образованием…

– Что касается образования, то это, прежде всего, заслуга моих родителей. Мне повезло родиться в сердце Москвы – в районе Арбата. Моя бабушка, Людмила Дербенева, была известной художницей, любимой ученицей Александра Дейнеки (советский живописец, наиболее известная из его работ – “Оборона Севастополя” – прим. авт.). Ее работы находятся в музеях России, Голландии. Дед, Игорь Погожев – известный художник. Как военный художник от студии Грекова дошел до Берлина (его картины находятся в музеях на территории бывшего СССР) Родители – Ольга Погожева, продолжила династию художников, а папа, Николай Попов, профессор онколог-радиолог, заслуженный врач РФ.

– Правда ли, что вы были ученицей Юрия Григоровича?

– Он был заведующим нашей кафедры. А непосредственным педагогом был замечательный балетмейстер Генрих Майоров и легендарная Евгения Фарманянц. Все мое поколение преклонялось перед творчеством Григоровича. Он прославил русский балет на весь мир, продолжил его традиции, внес что-то свое. 

– А как вы оказались в театре?

– Это заслуга Генриха Майорова. Помню, он поймал меня на лестнице училища, спрашивает: “Ты что сейчас делаешь? Поезжай в Театр “Содружество актеров театра на Таганке”. Мне там дали работу, но заниматься этим некогда. Давай, будет твоя практика к диплому”. И я согласилась, хотя до выпуска мне оставалось еще два года. И вот так в 19 лет я оказалась у Николая Губенко (руководитель театра – прим. авт.), он тогда ставил первый спектакль, я помогала с хореографией. Тогда я и увлеклась драматическим театром, поэтому назад дороги не было.

– Вы влюбились в театр и балет отошел на второй план?

– Это был очень долгий путь – я работала балетмейстером, потом режиссером по пластике, вторым режиссером, ассистентом режиссера, наконец я стала ставить свои спектакли. Затем я решила, что лучше какое-то время поработать с мастерами. Помогла старая гвардия Высшего театрального училища им. Щукина (ныне – институт, прим. авт.).

– Как педагог вы заметили, что нынешняя молодежь кичится своим незнанием?

– Может это период, когда надо дойти до самого дна и обнулиться, и затем начнется возрождение – у людей появится интерес учится. В наше время все было по-другому: не было доступа к информации, как сейчас. Мои однокурсники привозили кассеты с записями балета, западных спектаклей. Кассеты выдавались по одной, за ночь нужно было посмотреть, что-то законспектировать. Так же с книгами: у однокурсницы был доступ в Ленинскую библиотеку, она делала копии редких изданий на ксероксе, тогда эта техника только появилась. Рукописи передавались из рук в руки, и мы это безумно ценили. А сейчас настала эра плагиата. Студенты в своих постановках без зазрения совести копируют решения великих мастеров и выдают за свои. Я спрашиваю их: “Ребята, а где здесь вы?”

– Есть ли будущее у театра?

– Я сразу вспоминаю спектакль “Зеленая комната”, поставленный по роману Джона Пристли “Дженни Вильерс”, о том, что театр умер. Нет, но он умер, театр живее всех живых, он будет развиваться, у него будут разные периоды, появятся новые талантливые люди.

– А сейчас какой период театра?

– Сложный период. Был соцреализм, такой классический театр, в ХХ веке появилось много новаторов, затем начался модернизм. В конце девяностых – постмодернизм, доходящий до постмодернистского стеба. А сейчас, как мне кажется, театр потерял свою самобытность, слившись с эстрадой, где “утром – в газете, вечером – в куплете”. Для меня театр – это тот вид искусства, в котором произведения не должны быть оторваны от времени, но и не быть сиюминутными. Как работы Микеланджело – они всегда современные, их не привяжешь к тому времени, когда они создавались. Поэтому и знаковые спектакли живут достаточно долгую жизнь.

– Как ваша “Королева” в Театре Луны?

– “Королева” – это относительно новый спектакль (2018 год), придуманный мною по мотивам пьесы Дюма. “Нельская башня” (2011 год) с Анной Тереховой – это пробная версия работы с этим материалом.

– Талантливый человек талантлив во всем? Многие артисты сначала в кадре, потом режиссером, продюсером, а качества нет.

– Есть люди, которых природа щедро одарила талантами, вспомним хоть Олега Табакова. Грустно видеть, когда люди занимаются то одним, то другим. Мне в этом смысле повезло – родители относились ко мне объективно. Мне сразу сказали, что рисование – не мое, не передался мне этот талант. Но я неплохо разбираюсь в живописи, на уровне образованной девушки 19 века.

– В ваших постановках “Вальмон. Опасные связи”, “Мата Хари: Глаза дня” вы обращаете внимание зрителей на яркие женские образы. Что это, некий театральный феминизм?

– Наоборот, скорее, антифеминизм. У нас сейчас очень извращенное понятие о феминизме, это просто подмена понятий. Когда Кристина Пизанская, стоявшая у истоков феминизма, говорила о правах женщин, проблемы были другими. В XIV веке 20-летние вдовы с детьми думали, как выжить, может ли она работать, сама распоряжаться имуществом и выходить замуж за другого человека. У современных женщин никто не отнимает права работать, жить, как они хотят, иметь или не иметь детей. А когда это на уровне – давайте назовем автора авторкой, это не феминизм. В театре я беру женские темы, потому что мне это близко и интересно. Я отвечаю на вопросы, которые сама себе задаю.

– Чему вы учите своих студентов?

– Вы знаете, некоторые студенты приходят ко мне как чистый лист. При отсутствии базового образования даже не знаешь, за что хвататься. Им очень повезет, если они будут учиться в ГИТИСе, Щукинском училище, Школе-студии МХАТ. Это цитадель искусства, мастер-педагоги умеют организовать учебный процесс, научить их профессии. Хотя многие считают, что этому не обязательно учиться. Засилье развлекательных программ привело к тому, что само отношение к профессии актера девальвировалось. Молодежь думает, мол, сниму три ролика для TikTok, и будут у меня подписчики, лайки, горы денег.

– Именно об этом говорила Лариса Долина в программе “Музыкалити”, пытаясь убедить блогершу Валю Карнавал в необходимости образования

– Я смотрела этот выпуск. Обратили внимание, с каким уважением Лариса Долина говорит о своих цеховых товарищах? Это профессиональная этика, которой нет у девушки с непонятным именем Валя Карнавал. Она называет себя гением, а остальные – третий сорт. К сожалению, молодежь признает только свое мнение, а взгляды других обесценивает.

– Почему так происходит?

– Мы заигрались в индивидуализацию, все пытаются выделиться и не знают, что делать со своей свободой. Если бы эти бедные дети учили историю, они бы знали, что все в нашем мире циклично. После полной свободы идет цензура, затем наступает реакция и все по кругу. Моя бабушка, родившаяся в 1914 году, рассказывала, как по Тверской бегали голые люди, была очень популярна “теория стакана воды” Александры Коллонтай о беспорядочных связях, и грязные немытые “люди искусства” тоже были. Вы только посмотрите, как разговаривают некоторые молодые режиссеры, они же старательно делают паузы между словам, чтобы случайно не выдать нецензурщину. Это не “прогрессивно”, это убого. Гораздо сложнее быть настоящим лидером, творцом, чем нацепить маску “я – индивидуальность”. Поэтому по-настоящему умные, начитанные и талантливые ребята, как белые вороны, противостоят этой массе. Но они используют свою свободу во благо.

– Вы работали со многими известные артистами, среди них есть фавориты?

– Когда я попала в Театр “Содружество актеров на Таганке”, то параллельно начала преподавать в Щукинском училище. На тот момент мне было 20 лет, и многие звезды, которых вы видите на экранах, учились у меня. Мой первый курс – Елена Захарова, Екатерина Гусева, Даниил Страхов, они прекрасно реализовались в профессии. С Леной мы поддерживаем отношения, это она привела меня к худруку Театра Луны Сергею Проханову. Я тогда поставила “Мату Хари”, главную роль сыграла Лена. Еще я работала с легендами советского кино – Любовью Полищук, Ниной Руслановой, Ириной Муравьевой. Меня восхищало отношение Муравьевой к работе, она начинала каждую роль как студентка, при этом человек с таким талантом, актерской школой. Среди молодых актрис хочу отметить Дарью Цыпляеву, она сыграла Маргариту Бургундскую в спектакле “Королева”, блестяще справилась со своей ролью.

– Собираетесь в этом году в Крым?

– Крым – любовь моя, место силы. Последние дни я спрашиваю у мужа: “Сережа, мы точно поедем в Крым?” У нас август – это Крым, планируем все.

– Не подумываете обзавестись в Крыму своей недвижимостью?

– Все возможно, рассматриваем этот вариант. Мы шутим с мужем, вот выйдем на пенсию – и в Крым. В первый раз я была на полуострове еще девочкой, мы ездили на машине всей семьей – только что купленном “Москвиче”. Были – папа, мама, бабушка, старший брат. И с той поры я влюбилась в Крым. Последние шесть лет мы каждый год минимум один раз ездим на полуостров.

– А что везете из Крыма кроме вина и шампанского?

– Голицынское шампанское везем обязательно (смеется). Покупаем фрукты, крымские травы, я очень люблю горные сборы. Помню, как-то с родителями поехали в Крыму искать лавандовые поля. Но машина у нас не кроссовер, а седан, по бездорожью под Алуштой пробили днище кузова. Но поле все-таки нашли, невероятной красоты фиолетовое лавандовое поле! Розовую соль везем из Крыма, косметику, а в Москве я заказываю тоники и гидралаты “Крымской розы”.

– Есть любимые места?

– Очень много! В одну из весенних поездок, когда снег еще не растаял, ездили на Ай-Петри, здорово погуляли. Еще мы любим Никитский ботанический сад, особенно, когда цветет глициния и устраивают фестиваль тюльпанов. Были под на Кояшском соляном озере под Керчью и на “лебедином” Сасык-Сиваш под Евпаторией. Мне нравится Бахчисарай, внизу Ханский дворец, а над ним Успенский монастырь. Все места эти исхожены, любимые.